Город счастья.

Это был город ее первой любви, да и сам город был как сама любовь. Эфирный, солнечный, с изящными, немного потрепанными временем особняками, запахом дорогих сигар и крепкого кофе, бесконечным горизонтом, сливающимся с океаном, бархатными, звездными ночами и ошеломляюще желтыми, огромными лунами в полнолуние. Люди, как и город были светлыми, легкими, улыбающимися, беззаботными, никогда никуда не спешащими, готовыми танцевать свои зажигательные, чувственные танцы или напевать чуть грустные песни на таком красивом, незнакомом, но понятном языке.

Она вернулась сюда с 16-летней дочкой, после 20 лет своего не присутствия. И город, и люди и запахи, и мотивы все было прежнем, как будто она и не
уезжала отсюда. Странно, она совсем забыла, как любила этот город и как любила свою первую любовь в этом городе. Забыла, как в день своего шестнадцатилетние, после того как разошлись друзья и она, немного хмельная от счастья, нашла в одной из подаренных книг 2 листика со стихами, стихами, посвященными ей. Забыла, как мир на мгновение замер и куда-то исчезла ее всегдашняя спокойная радость и наступило смятение. Стихи были слабенькие, уже тогда она понимала это, но стихи ведь были для нее! И она моментально поддалась и смятению чувств и тому новому, что могло последовать за стихами, еще толком не поняв, кто написал ей это, но уже полюбив его. 16 лет.

В этом городе 16 лет - совершеннолетие и ее родители решили сделать ей сюрприз: после вечеринки с друзьями, повезли ее в ночное кабаре. Город славился этим кабаре, где праздник, казалось, никогда не кончится, где танцевали обольстительные мулатки в невиданных костюмах и играл джаз. Кажется, тогда она и влюбилась в джаз навсегда. И позабыла о стихах. И певец, красивый и сильный, весь в белом, открытом и легком, с лучистыми, черными, как антрацит, глазами пел только для нее и после танцевал с ней всю ночь, нашептывая что-то на непонятном и таком понятном языке. После шампанского, после танцев и джаза, почти на рассвете, она приехала домой и вспомнила стихи и свое мнимое предательство и опять началось смятение. Как все чудесно в 16 лет. Как мгновенно и легко переходишь от ощущения невозможного и такого невыразимого словами счастья к еще большему, к необъятному все захватывающему счастью и глубочайшему горю. Чувства в 16 лет, как постоянно штормящий океан, казалось бы, ну вот эта волна, такая огромная, но за ней за огромной, накатывается еще огромнее и тут же разбивается на миллионы брызг о прибрежные скалы. Как можно чувствовать безмерное счастье и безмерное горе одновременно!? Но вот в 16 лет можно.

А на следующий день в школе она как-то сразу почувствовала его, он был на год старше. Он подошел и подал руку и начались ежедневное ожидания вечера, ночные прогулки, катания на лодке по ночному озеру, стихи, бесконечное молчание и бесконечные разговоры, и рука в руке. Этот город был создан для любви: карнавалы, концерты, мягкие и такие темные звездные ночи, теплый вздыхающий океан. И у них, как и у города, был каждый день праздник. И вот в один день все рухнуло. Один день и жизнь, казалось, кончилась навсегда. Его семья уехала из города счастья, уехала навсегда. Они не могли говорить и казалось, не могли дышать. Слез не было. Просто в одно мгновение все замерло. Он уехал, она перестала что-либо чувствовать. Родители были снисходительно понятливы, их общие друзья пытались спасти ее, связать ее  хотя бы тонюсенькой  ниточкой с городом, океаном, солнцем. Она немного оживала только в штормовом океане. Уплывала так далеко, что ожидающие на берегу теряли ее из виду. И посылали лодку, чтобы вернуть. Так прошло лето.

Его она никогда больше не видела и ничего о нем не слышала. Зачем? Те стихи затерялись. Любовь к городу и океану вернулись. Вернулась и жизнь. Вернулись и стихи, но только не от него, того самого первого из Города Счастья.

И дочке 16 лет. 

Margarita Kay