Монолог «Старого» из будущего.

Монолог «Старого» из будущего. 

Послушайте... ну сколько же можно. 

Я помню, как всё начиналось. 

Не с войн. 

Не с эпидемий. 

Даже не с отключения сетей. 

Сначала распались семьи. 

А потом всё остальное. 

Вы сейчас рождаетесь из пробирки, а раньше... раньше нас растили люди. 

В комнатах. 

С голосами. 

С запахами кухни, где жарилась картошка, и ссор, что висели в воздухе, как дым. 

Это была жизнь. Она была несовершенной, но была. 

Первые трещины пошли, когда перестали говорить. 

Нет, не молчать — именно говорить. Слушать. Стараться понять. Вместо этого начали оценивать. Не поступки — людей. Вместо "мне больно, когда ты так поступаешь" стали говорить "ты урод, ты всегда был уродом". Потому что проще уничтожить человека, чем признать свою ранимость. Бачили очі, що купували — говорили тогда. Знали, кого выбирали. Только забывали, что человек не предмет. Он меняется. И требует терпения. 

Потом пришло неуважение. Сарказм. 

Слова как иглы, острые и меткие. Смех, которым прикрывали страх и злость. И уже не хотелось возвращаться домой — потому что дома было поле боя. Близкий стал чужим, врагом. А на войне — никакой нежности. 

Потом тишина. 

Нет, не уютная, не как снег за окном. А звенящая, глухая. Silent treatment. Она разъедала мозг. Потому что ты всё ещё рядом, но тебя будто уже нет. И чем больше молчали — тем выше росли стены. 

А потом — гордыня, отсутствие компромисса. 

Последняя стадия. Когда никто не хотел уступить. Потому что думали, что если уступишь — проиграешь. А на самом деле проигрывали оба. И так разваливались семьи. 

По одной. 

По миллиону. 

Их не отнимали танки. 

Не сжигали ракеты. 

Их убивали слова. 

И молчание. 

Мир просто начал распадаться изнутри. 

С сердца. 

С кухни. 

С кровати. 

Теперь у вас нет семей. 

Нет криков, нет поцелуев, нет разбитой посуды, нет примирений на рассвете. 

Есть только процедуры, контракты, стерильные ячейки. 

Вы спрашиваете — что мы потеряли? 

Я отвечаю: всё. 

А начиналось это… 

С простого...

Послушайте, ну сколько же можно?