Юрке!

Есть люди, которые задевают душу и которые остаются с тобой на всю жизнь. Они многогранны, имеют и светлые и темные стороны, но они все равно твои и все равно любимы.

Таких в моей жизни  - не много, единицы, но из-за своей единичности, уникальности они всегда со мной. До недавнего времени все мои люди были постоянной величиной в моей жизни. И вот смерть отняла одного из них. И больно. И всегда ведь понимаешь, что в этой жизни нет ничего постоянного, вечного и все равно не готова была к Твоей смерти Юрка. Было горько, было зло. Как Ты, моя постоянная величина, мой друг, часть моей души взял и ушел.

С Твоим уходом ушел Твой мир, вот это самое потрясающее, ушел мир Юрки в котором мне  и тебе со мной было так уютно, весело, иногда шумно, иногда спокойно и умиротворенно, но всегда, всегда умно и всегда интересно. Ты был разным и потому интересно-разнообразным.

Привет Юрка,

Опять с тобой, опять стараюсь понять. Почему ты не справился с жизнью, с чем ты не смог смириться? Что случилось с тобой, что случилось с близкими тебе людьми, почему все от тебя отвернулись, и почему ты от всех отвернулся? Как ты стал отверженным?  Как ты попал в последний свой приют? Как ты справлялся или не справлялся со своими мыслями, были ли у тебя силы не впасть в безумие? Или ты уже побывал за чертой?

Как определить человеческую нормальность? Что такое нормальность и кто такие нормальные? Умение приспособится к жизни, к обстоятельствам, научиться быть гибким? Где та черта, которая отделяет нормальное большинство, склонившихся перед обстоятельствами, ставшими гипокритами, умеющими выбирать не отягчающие “добро” и ненормальных, которые склонится не смогли или не захотели?

Постепенно ты превратился в мизантропа. Сколько мы говорили об этом, сколько спорили, но тебя больше задевали человеческие мерзости, чем человеческая доброта, участие и понимание. Табя почти физически задевала человеческая глупость, ранило предательство.  Не повезло.  Ты всегда все и всех понимал, но не умел и не хотел прощать. Любил повторять: “Многие знания, многие беды”.

Нет смысла требовать у людей того, чего у них нет – например, чувств, которых они не испытывают. Ты понимал, но требовал.

В последние годы, мы встречались редко, и когда встречались, у тебя время привыкания ко мне с каждым разом увеличивалось. Сначала пару часов, а последнюю нашу встречу прошел почти день на то, чтобы ты оттаял и стал тем Юркой, с которым я когда то познакомилась и которого знала и любила.

Ты допускал к своей Душе немногих. Совсем немногих. Но уж если кто-то попала в число привилегированных, твои доброта, доброжелательность умение одной фразой насмешить, утешить, создать мир где, мы были по настоящему дома, умение понять и принять были бесконечны. Ты был интеллектуал, таких совсем немного. Знал прекрасно литературу, философию, музыку.

Помнишь?

Мы бродили по театрам, по Днепровским склонам, Киеву. Весной бегали к моей бабушке в сиреневый сад и потом бродили по Киеву с огромными охапками сирени, и говорили, и не могли наговориться. Помнишь?

Как то в мае нас атаковали майские жуки, я никогда не видела столько летающих и гудящих майских жуков. Меня хватило только на противное попискивание, а Ты  мужественно пытался оградить меня от нападений столь немилых насекомых. Помнишь?

Ты меня научил играть в тенис, с моей то неспортивностью(!), таскал меня по вечерам в какой-то спортзал к стеночке. И мы как-то даже устроили соревнование : я на корте против Тебя и Москаленко. И что удивительно, я играла так вдохновенно, что умудрилась Вас обыграть. Помнишь?

Ходили на серфинг, мы оба любили воду и как-то на спор, переплыла Днепр, Ты знал, что уговаривать отказаться от этой затеи  бесполезно и все дорогу, пока я плыла, был где-то рядом на "доске", а  потом  мы валялись  на теплом песке, отдыхали и еле успели переплыть Днепр обратно до заката.

Я горевала вместе с Тобой, когда разводились твои родители. Как больно тебе было, как ты недоумевал и любил, бесконечно любил их двоих. Помнишь?

А как мы с тобой и твоим отцом ходили слушать орган. Я “кнопка”, посередине, а с двух сторон - великаны. Как весело нам было и какая замечательная музыка звучала тогда. А после твой папа угощал нас пирожные и кофе в малюсенькой кофейне на Владимирской. Помнишь?

Мы обожали ходить в кондитерскую на против Мариинского, которой уже нет. Там был неплохой кофе и чудесный "Пражский" торт. Сколько чашек кофе мы выпили болтая о людях, о жизни. О “Мастере и Маргарите”, “Сталкере”, “Понедельнике начинается в субботу”, “Розе Мира” Леонида Андреева (ты мне подарил ее в  нашу последнюю встречу в Киеве, помнишь?), позже о «Все о жизни” Веллера, и “Хари Потере”. И ты говорил, что бесконечно благодарен Джоан Кэтлин Роулинг за то что она приохотила Костика к читению. Помнишь?

Ты читал мне стихи. Помнишь? Ты перенес ДР на другой день, потомучто я не могла прийти? Как уморительно, с жирафьим достоинством, танцевал? Как мы печатали фотографии с какой-то очередной вечеринки? Помнишь?

Как трогательно Вы с Костиком выбирали подарки Наташе, уже не жене, но думаю, что еще любимой тобой женщине. Розовенькие маечки, маслянную лампу? Это было в Канаде на знаменитых “Тысячах островах”. Помнишь?

Ты женился в тот день, когда я родила мою Софию. И я умерла при родах и вернулась через несколько минут. И мы потом удивлялись и не понимали совпадений. А совпадений было много, странных совпадений.

Или, как Ты затащил меня в казино, чтобы я выграла пару сотен долларов и мы их тут же благополучно спустили в течении часа в ресторане. Как мы танцевали под дождем в Мариинском, помнишь?

Хохотали в Оперном на “ Евгении Онегине” и на нас шикали серьезно похрапывавшие немцы. Тогда и ходили то в Оперный только иноземцы. Помнишь?

Мы никогда не ставили точку, ни в наших отношениях, ни в обсуждениях, ни в спорах. Всегда была недосказанность, незавершенность. А сейчас ты наконец поставил точку, или нет?  Прощай, или все таки до свидания? …